"Когда началась война, Софье Искаковне было 22. Но энергия этой удивительной женщины по-прежнему бьет через край. Больше шестидесяти ей никак не дашь.
- Может, у вас секрет какой есть? - спрашиваю я ее.
Она лишь смущенно смеется. Конечно же, секрета никакого нет. Просто она всегда очень любила жизнь. Так, как может любить ее человек, вернувшийся с войны.
Родилась Софья Искаковна в Талды-Кургане, там же и работала в хирургическом отделении после окончания Ташкентского мединститута. А потом грянула война. В сорок третьем ее направили на III Украинский фронт.
- А какой это ужас, когда раненые стонут, плачут, кричат. Кто-то молчит, потому что в шоковом состоянии. Кишки валяются, мозги валяются, лежат безногие, безрукие. Как-то один умирающий схватил меня за руку и говорит: сестричка, а я ведь и не любил еще, -
Софья Искаковна вспоминает, что медсанбат был настоящей мясорубкой.
Тяжелораненые впадали в шоковое состояние - бледные, с полным безразличием ко всему, с нитевидным пульсом. Приходилось приводить их в чувство - вливали водку. Привезли ей одного паренька - ранение в пятку. Ему водку вливают, а его рвет. И он умер именно из-за этого шока, как и многие. Страшный конвейер на протяжении восьмичасового дежурства. Шинировали переломы, зашивали раны, ампутировали конечности.
- Была у нас такая большая палатка, там восемь хирургических столов стояло. За мной два стола было закреплено. Вот я одного заканчиваю оперировать, ко второму перехожу, а того перебинтовывать начинают. Как-то я подсчитала, за дежурство было восемьдесят человек раненых. А когда начиналась бомбежка или артобстрел, мы из операционной в укрытие не уходили. Я замирала, закрывала глаза и повторяла про себя: все кончено, кончено! Но потом все затихало. И снова эти окровавленные бинты, реки крови: Это такой кошмар, что после войны я об этом никогда не вспоминала.
Не вспоминала еще и потому, что жизнь ее послевоенная стала абсолютным счастьем. Заслуженным счастьем. Благодаря любви, которая пришла к ней на фронте. Больше полувека они с мужем прожили, держа друг друга за руки. Гуляли, ходили в горы, каждое утро просыпались и радовались, что они живы, что они вместе. Шесть лет назад супруга Софьи Искаковны, Николая Семеновича Есипова, не стало.
А недавно она нашла его письма с фронта. Эти когда-то прочитанные и позабытые письма пришли к ней, как весточка из тех лет, с такими теплыми и нежными словами. Пачка бумаг свалилась с полки. Она попыталась положить их на место, но бумаги опять упали. И тут она увидела, что это Его письма. И начала читать: "Нет человека, с кем я бы поделился мыслями, успокоил свое "отрадное" горе, нареченное мне на роду: Соня, не знаю, сумеешь ты ждать меня или нет. Все мои надежды, счастье, если оно возможно для меня, связаны с тобой:
Жду, жду окончания войны, стремлюсь увидеть тебя, да еще как, если бы ты знала. В голове тысячи планов, проектов - воздушных и реальных. Милая Соня! Целую по-Петерстатскому среди весенних радостных цветов. Были дни счастья и наслаждения. Куда, куда вы удалились. Мы должны их вернуть".
- Мы познакомились в Одессе после ее освобождения. Бои несколько дней не велись, и мы в это время отдыхали. А еще смеялись, влюблялись, танцевали. Он пригласил меня, сказал: следующий танец мой. Я согласилась. Но он какой-то суховатый был, а мне хотелось хохотать, веселиться со своими ребятами. И я попыталась поскорее с кем-то уйти. Он подошел, ухватил меня за руку и говорит: вы мне обещали. Да так сильно сдавил руку, что я до сих пор помню.
Так она встретила Его. Была любовь. И была война. Редкие встречи и прощания. Каким может быть прощание, когда в любую минуту смерть может настигнуть твоего любимого человека? Но снова надо расставаться. И ничего нельзя с этим поделать, только лишь попросить: береги себя!
- А вот время любви на фронте ограниченное. Меня часто спрашивали: как можно было во время войны заниматься любовью? Да так было угодно Богу! Что поделаешь, если он посеял в нас это ни с чем не сравнимое чувство - инстинкт продолжения рода человеческого. Помните "Жерминаль"? Потоп в шахте, судьба мужчины и женщины предрешена, и у них случается любовь. Так и на войне: Мой сын - плод моей фронтовой любви. С войны я уехала за три месяца до ее окончания с ребенком в животе.
Снова расставание на целый год. Последняя разлука в их долгой и счастливой совместной жизни.
После войны Николая Семеновича мобилизовали в дипломатическое училище. Но он не мыслил жизни без нее, своей Софи. И сделал все, чтобы к ней приехать.
- Ему шел двадцать восьмой год. Наверное, трудно было приехать в Казахстан из России. Он ведь не имел о здешних местах никакого представления. Спрашивал: а какие они, казахи, такие, как ты, что ли? У меня ведь папа казах, а мама русская. Я отвечала: да, такие. Лагманом его кормила, он даже не знал, что это за блюдо такое.
Началась послевоенная жизнь. Такая яркая, наполненная событиями, эмоциями. Дела у Николая Семеновича шли хорошо. Его назначили начальником статистического управления, а через полгода направили в Киргизию на ту же должность. Она поехала с ним.
Профессиональная жизнь Софьи Искаковны была насыщенной. Она стала врачом неотложной хирургии. Сама она сравнивает эту работу с военным медсанбатом, только говорит, что размах был поменьше. Те же бессонные ночи - раны, кровь, стоны. Системные заболевания, непроходимость кишечника, аппендицит, желудочные кровотечения:
- Занималась я сосудистым швом - брюшной аорты, мелких артерий, - вспоминает она. - Сшивала аппаратом Гудова. В то время он стоил очень дорого. Если зарплата была у нас, у хирургов, сто пять рублей, то он стоил 125 тысяч. И на руках сшивала, когда аппарат не берет. Проводила бессонные ночи до полного выздоровления оперируемого. Об этом не знали ни больной, ни родные - успокаивалась только при хорошем исходе операции. Смерть больного - это трагедия. Я над каждым умершим плакала. Хирург всю жизнь помнит о своих больных, которые умерли. У хирурга свое кладбище, там могут оказаться люди с тяжелейшими случаями и, конечно, могут быть и ошибки.
По приезде в Алма-Ату, когда Софью Искаковну не устроили возможные варианты с работой, они с мужем решили, что лучше она будет заниматься домашним хозяйством. К тому же возраст был уже пенсионный. Вот тут и проявился неуемный характер этой незаурядной личности. Софья Искаковна стала по-настоящему творческим человеком. Руки, которые всю жизнь сшивали мельчайшие сосуды, не могли без работы. И она начала шить. И если раньше это была живая материя человеческого тела, то теперь Софья Искаковна взялась за вышивку.
Чего только не было создано за несколько лет! Вышитые цветами рубашки, юбки, детские платьица, наволочки, салфетки, скатерти. Три ковра с фантастическими птицами и сказочными садами, на каждый из которых ушло от нескольких месяцев до года. А потом она потеряла к этому интерес. Но только из-за того, что начала заниматься чем-то еще более увлекательным. Она стала своими руками создавать кукол. Но это были не просто куклы. Это были экспонаты, изображающие известных актрис.
За творчеством и приятными домашними заботами дни летели незаметно. И всегда Он был рядом. И по-прежнему была любовь и нежность. А когда Николай Семенович ушел из жизни, это стало самой большой болью...
По материалам издания "Экспресс К" ("Нити судьбы", автор Татьяна Ленская)
