"Прометей": как трудно быть Богом и женщиной
Новое творение Ридли Скотта "Прометей", вышедшее на наши экраны 31 мая, - качественно сделанный космический хоррор в жанре научной фантастики. При этом, не столь важно, что это ужастик. "Прометей" - это фантастика, лучшая фантастика за последние несколько лет.
Картина вполне могла бы называться "Чужой. Начало", поскольку была задумана как приквел к оригинальному фильму самого Ридли Скотта 79 года. Поначалу она имела рабочее название "Рай", которое затем Ридли Скотт заменил на более конструктивную мифологему Прометея, поскольку в ней и желание стать равным с богами, и жажда бессмертия, и притязания разума, и наказание за грех в виде ящика Пандоры с его неотвратимыми несчастьями. Все это и еще многое другое в "Прометее" есть, в полной и фантастической мере.
Уникальность Ридли Скотта - в наполнении приключенческого кино глубиной. Из костюмированной оперетты он получил притчу о мести ("Дуэлянты"). Придал открытию Америки Колумбом космический масштаб ("1492: Завоевание рая"). Превратил мужской вестерн в манифест женской правды ("Тельма и Луиза"). Открыл в картонном жанре пеплума второе дыхание античной трагедии ("Гладиатор"). Наконец, соединил научную фантастику с Декартом и Фрейдом ("Чужой"), создав бесспорную классику кибер-панка ("Бегущий по лезвию").
Визитная карточка Ридли Скотта - это его визуальные миры. В этом режиссер никогда не обманывал своего зрителя и именно это стоит смотреть в первую очередь. Смотреть и слушать, погружаясь в космическое пространство и его музыкальную интонацию. И хотя музыка Марка Стрейтенфелда это, конечно, не Вангелис, изумительно интонировавший "Бегущего по лезвию", эффект не меньший.
Визуальный мир "Прометея" безупречен, и в этом бесспорная заслуга польского оператора Дариуша Вольски, снимавшего всех "Пиратов Карибского моря" и "Алису в стране чудес". Но при этом, что показательно, Ридли Скотт показывает нам вторичность компьютерного зрелища. В его картине стоимостью в 130 миллионов долларов космические пейзажи Исландии и декорации важнее спецэффектов, и в этом легкая насмешка "Прометея" над "Аватаром". Кроме того, фильм Скотта едва ли не редкий случай, когда 3D проекция не воспринимается как искусственный тренд современного зрелища, а органично работает на эффект погружения в фантастическое пространство.
Визуальную форму Скотт наполняет характерным для его фильмов содержанием. "Прометей" - это история женщины без страха и упрека. На этот раз к иконизированному режиссером пантеону отважных героинь - сержанту Рипли (Сигурни Уивер) и солдату Джейн (Деми Мур) - добавилась девушка с татуировкой дракона Нуми Рапас, сыгравшая в фильме биолога Элизабет Шоу.
Скотт вообще всегда уделял большое внимание женской теме, но в "Прометее" он представил ее в избытке. Героиня Шарлиз Терон в фильме - не то женщина, не то робот, упакованная в серый костюм-скафандр и живущая в искусственном модуле, имитирующем земные радости - яркая иллюстрация популярного сегодня типа женщины обеспеченной, но несчастной. Шарлиз Терон словно шагнула в этой роли из гламурного шарма Dior в психодраму женского одиночества.
Что касается главной героини, Элизабет Шоу, то она вообще возвращается к своей природе в буквальном смысле: Скотт заставляет нас присутствовать при родах Элизабет (самая сильная сцена фильма). Бьющаяся над загадками мироздания женщина-ученый, не способная иметь детей, сталкивается волей фантастического хоррора с чудовищной перспективой, как будто вторя Ницше: "Все в женщине загадка, и все имеет в ней разгадку: она называется беременность".
Протагонистом Элизабет является андроид Дэвид (блестящая роль Майкла Фассбендера). Циничный наследник Эдипова комплекса (а "Прометей" открывает невероятный простор для фрейдовских интерпретаций), этот робот без души к тому же является фанатом фильма "Лоуренс Аравийский", цитируя оттуда свою любимую фразу: "Главный фокус в том, чтобы не чувствовать никакой боли". Главная же миссия машины-Фассбендера, кроме основной, программно-технической, - задавать философские вопросы, наводящие на неудобные истины. В конце концов, говорящая голова андроида Дэвида оказывается ближе к человеческому в человеке, чем некоторые люди.
Конечно, Скотт, снимая предтечу "Чужого", не мог избежать аллюзий и штампов (издержки любого блокбастера), но они легко простительны в силу оригинальной самостоятельности его картины. И поэтому по-голливудски наивное спасение человечества в лице политкорректной троицы - белый, китаец и афроамериканец - с лихвой компенсирует глубокомысленный жест: когда Дэвид снимает с Элизабет ее символ веры ввиду возможного поражения инфекцией.
Научно-фантастическую схему "Чужого" и "Прометея" (загадка - исследование - заражение - мутация) Ридли Скотт превращает в лабиринт "проклятых вопросов": Кто мы? Откуда? Зачем? И если космос "Чужого" был царством Зла и отсутствием Бога, то в "Прометее" рефреном проходят вопросы веры и разума, творения и эволюции.
Заслуга Ридли Скотта в том, что он позволяет нам увидеть в своей фантастике вещи более грандиозные, загадочные и прекрасные - а также более хаотичные, катастрофичные и пугающие, - чем любой миф о сотворении мира или его конце.
Изначальный мотив "Прометея" - поиск творца - завершается в финале инфернальным превращением. Мы получаем того самого Чужого, из которого и вышел фильм 79-го года (что, кстати, совершенно исключает какой-либо сиквел). Но главное - мы получаем научное смирение перед лицом своего творца, который, как выясняется, вовсе не личность, а процесс мутаций, включающий гораздо больше случайностей, чем хотелось бы религиозному самолюбию.
"Прометей" - первый экзамен 74-летнего Ридли Скотта на приквел. Экзамен, который он сдал на "отлично", вернув жанру фантастики былое очарование. Впереди у него задача более сложная - приквел культового фильма "Бегущий по лезвию" (Blade runner). Выход намечен на 2014 год.
