"Перестал жалеть себя": алматинец с ДЦП обучает спецназовцев единоборствам

Тренер по рукопашному бою алматинец Вадим Чепик, которому в детстве поставили диагноз "ДЦП", уверен, что в 90 процентах "безнадежных" случаев у человека есть шанс на полноценную и счастливую жизнь. Нужно только верить в себя и много работать. Историю жизни удивительного человека рассказывает Tengrinews.kz.

"Меня зовут Вадим Чепик, я инструктор по специальному армейскому рукопашному бою и самообороне. Рост 185 сантиметров, вес около 90 килограммов. Есть семья, дом, машина. И только один раз в месяц, в банке, получая пенсию, вспоминаю свой медицинский диагноз - "Детский церебральный паралич. Инвалид третьей группы". 

Я родился в 1970 году в Алматы. Примерно в год-полтора родители заметили во мне отклонение, скажем так, и тогда же врачи поставили диагноз - "ДЦП". Позже мама говорила, что это было последствием прививок. У меня левосторонний гемипарез. То есть частично "не работала" левая сторона тела.

Фото из личного архива Вадима Чепика

Костыли не таскал, ходил. Ну как ходил... Левая нога была "подстреленная", на полтора сантиметра короче правой, сухожилие стянутое, плюс колено не разгибалось. И контрактура имелась в левом локтевом суставе (стягивание, сужение, ограничение движений. - Авт.), локоть до сих пор не разгибается. Еще была такая "фишка" ДЦП-шная: левая кисть - как куриная лапка, висела стянутая. Если правой рукой что-то делал, левая коряво повторяла движения. Это спастикой называется. Когда фотографировался, всегда старался встать правой стороной вперед, а левую прятал. 

Практически все детство провел в ортопедической обуви. Примерно лет в шесть, когда мы гуляли с родителями в парке Горького, к нам подошел мужчина и обратился: "Здравствуйте, у вашего ребенка ДЦП? Я хочу вам предложить экспериментальную операцию". В Советском Союзе такие вещи, видимо, практиковались. Меня бесплатно уложили в Аксайскую больницу и сделали операцию. Как сейчас понимаю - вытянули сухожилие левой ноги. Плоскостопие на левой ноге осталось, частично паралич пальцев. В принципе, на левой ноге чуть-чуть могу приподнять большой палец. Остальные чувствую, но не управляю ими. Поэтому, если долго хожу босиком, мизинец истрепывается просто "в мясо".

Почти сразу же после выписки из больницы в поликлинике мы оформляли справку для детского сада,  пропустил я тогда что-то около полугода. Там встретилась женщина из Министерства здравоохранения, которая предложила помочь с организацией путевки в Евпаторию, в детский реабилитационный санаторий. Леонида, так ее звали. И каким-то удивительным образом мне дали путевку в Евпаторию. Поражает, насколько вовремя судьба посылала, да и продолжает по сей день посылать мне нужных людей. 

Благодаря занятиям дома я рано начал читать. Писать - в три с половиной года. Коряво, печатными буквами, и пусть не всегда в нужную сторону. Примерно в том же возрасте написал первое стихотворение - про Первое Мая. Я был спокойным ребенком, мог часами сидеть с книгой или конструктором. Какого-либо особого к себе отношения со стороны окружающих не помню.

К слову, мои родители делали все что могли. По назначению невропатолога водили на массаж, лечебную физкультуру, парафинотерапию. Но дальше этого не шло. Тогда стали возникать серьезные прения между мамой и бабушкой, которая настаивала на моем проживании в специальном интернате. "Чтобы ребенок не чувствовал себя ущербным среди здоровых детей".

Моя сердобольная бабушка очень сильно за меня переживала - за то, что я вот такой весь хроменький: "Да, он инвалид. Его не трогайте, не грузите". Мама "отбила" меня. Я пошел в обычный детский сад, где все было как у всех, кроме специальной обуви, которая фиксировала левый голеностоп и подошвой уравнивала длину ног. Когда пришла пора идти в школу, в семье опять встал вопрос о специнтернате. Мы жили тогда на Сейфуллина - Гоголя, и родители, несмотря на протесты бабушки, отправили меня в 15-ю школу по микроучастку. А что это была за школа образца 80-х, я думаю, говорить не надо. Именно благодаря школе я в совершенстве знаю английский язык.

Со стороны мамы и папы было отношение: "Давай, вперед. Тебе никто помогать не будет в жизни. Рубись!" Родители всегда были за мои устремления, в детстве и дзюдо занимался, и на велоспорт ходил, и на фехтование. У меня пожизненная третья группа инвалидности, от государства получаю пенсию, и считаю, что нашел себя благодаря родителям, которые направили в правильное русло.

А вот участковый невропатолог, кроме всего прочего, пыталась пропихнуть мне водянку головного мозга. К тому же медик была нашим школьным невропатологом класса до пятого и в школе, при всех, несколько раз анонсировала этот диагноз, отчего я имел очень много "удовольствий" после этого. Дразнили и в школе, и во дворе лет до 17, пока не заимел возможность сломать нос в ответ. Как только не называли: и Хромой, и Кривой, и Водянка. Мелкие пакости делались, но я из той категории людей, которые знают, что мусор нужно забыть, чтобы с ним не жить.  

 В восьмом классе мне стало скучновато и целую четверть просто прогулял. Директриса там партийная была, вызвала родителей и сказала: "Ваш сын портит наши показатели, ищите себе другое учебное заведение". А ведь "англичанка" готовила меня для поступления в Московский государственный университет международных торговых отношений. Там готовили сотрудников для зарубежных торгпредств - уже тогда хорошо тексты переводил. Но я парень принципиальный был, сказал: "на фиг мне ваша школа", и поступил в техникум легкой промышленности и бытового обслуживания на фотографа.

Когда мне было 15, мама услышала про Валентина Дикуля и сказала, что после травмы позвоночника он восстановился тяжелой атлетикой. Так мне показали дорогу в тренажерный зал.

С тех пор дружу со спортом. Я занимался в КазГУ-граде. Месяца через два или три пошли результаты. В начале 90-х записался на айкидо. Оттуда пробился в службу безопасности одной из коммерческих структур, где познакомился с тренером по рукопашному бою.

Если говорить о личной жизни... С детства диагноз воспитал во мне такие черты характера, как настойчивость и целеустремленность. Я привык добиваться всего сам, и самого лучшего. И в отношении женщин - тоже. В свое время я был и металлистом, и панком, со всей соответствующей атрибутикой. Это канифолью поставленные волосы, перекачанные бицепсы, шипованые куртки. Но при этом знал наизусть английскую поэзию, отрицательно относился к алкоголю, был галантным. Это здорово помогало в общении с девушками. Этакий хулиган с романтической душой.

С будущей женой познакомился на концерте Виктора Цоя. Помню, что девчонки красивые рядом прыгали, и одна из них решилась на знакомство. После я предложил отвезти ее домой на такси. А со Дворца спорта в 80-е годы отвезти девушку на такси - это было круто. Так и завязались отношения. К слову, моя будущая жена отказалась от ухаживаний какого-то коммерсанта, который тогда ездил на новой "девятке". Сейчас у меня четверо детей, две внучки. Старшему 26, младший еще в школе учится.

На сегодняшний день больше 30 лет занимаюсь различными видами единоборств. Лет 10-12 преподаю сам. Сначала были группы, потом спортивный клуб. Сейчас занимаюсь исключительно частной практикой. Как-то так сложилось, что все больше и чаще попадаются непростые клиенты. Самый любимый ученик - парень-колясочник 27 лет. Второй год работаем, очень хорошие успехи. У него диагноз, который считается в несколько раз сложнее, чем ДЦП. Синдром Луи-Бара - генетическое системное поражение мозжечка: того "аппарата" в головном мозге, который отвечает за баланс, координацию движений и равновесие. Если в ДЦП эта часть мозга работает, нарушена лишь связь между органами, то есть сигнал не доходит до конечностей или доходит, но неверно, то там, получается, сам этот "штаб" не работает.

Второй год с этим парнем мы идем от обратного. Создаем условия, при которых заставляем компенсировать отсутствие возможности ходить другими мышечными группами. Например, обрезали спинку у кресла и убрали рукоятки. Конечно, требуется много времени. Очень много времени. Кратковременная память не работает, не записывает на подкорку. Нужны повторения, даже не десятки, а сотни повторений. 90 процентов кидаются на помощь, когда он пытается на коляске заехать на лестницу, а он первый кричит: "Стоять! Я сам!". Основная "фишка", с которой работаю - если существует перенапряжение мышц, это решается только избыточным напряжением.

У нас проблема с поздним диагностированием. В Китае, например, диагноза ДЦП вообще не существует. На ранних этапах, пока косточки, связочки, хрящики мягкие, это поправимо. Если это диагностируется до полутора-двух лет, это 100 процентов излечимо.

Я 30 лет коплю опыт, пробую, общаюсь, на себе проверяю разные методики. С позволения ребят, с которыми работаю, можно говорить о своей методике. Единственное, чего мне не хватает, это образования для легализации. Моя мечта - открыть реабилитационный центр. Я бы с удовольствием занялся этой практикой. Сейчас изыскиваю возможности. Так как есть навыки постановки на ноги и улучшения физики движений. Знаете, называя человека инвалидом, мы уже вешаем на него табличку. А надо относиться к нему как к здоровому человеку. Да, это нелегко. Но по-другому зачастую не получится.

Непросто работать с такими людьми. Если основные центры занимаются реабилитацией, пытаются растянуть мышцы, то мы немного по-другому идем, то есть мы идем от цели. Если у человека есть цель, не просто расслабить ногу, а расслабить ногу для чего? Не просто чтобы пойти, а пойти куда? 

Ни в коем случае нельзя отчаиваться. Дорогу осилит идущий. Нужно помнить о том, что вместе с испытаниями нам даются способы и силы для их решения. Если Всевышний забирает что-то одно, то обязательно взамен дает что-то другое. Людям, которым ноги отключают, другие люди придумывают компенсаторы в виде инвалидного кресла. Он не может ходить, но может ездить. Но если садится в кресло, то больше, скорее всего, никогда не встанет на ноги. Ему удобно, ему хорошо. 90 процентов людей с отключенными ногами, даже если у них есть какой-то шанс, а он, считаю, есть практически всегда, не встают на ноги. Потому что у них комфортное кресло.

Сейчас сложно выбрать между зовом сердца и необходимостью кормить семью. Мои услуги платные, тренирую платно, но если бы существовало какое-то финансирование, какой-то центр, в котором мог бы работать, не думая о материальной стороне вопроса, я бы полностью посвятил себя работе с детьми.  Но сейчас это пока невозможно.

Меня несколько раз ребята-коучи приглашали на встречи с родителями больных детей, где я выступал. На семинарах или встречах я готов делиться с родителями своим опытом, так как у меня еще есть детки с задержкой эмоционального развития. В таких диагнозах повторов не бывает. Каждый ребенок по-своему сложен. Нужен персональный подход - это раз. И два - считаю, что если в семью приходит подобный ребенок, это испытание не только для него, но чаще всего для родителей.

Родители должны быть готовы много работать, включать голову, искать методики, а не только публиковать объявление "Дайте нам денег на реабилитацию". Как говорится, "сделай первый шаг, а потом ветер тебя подхватит". Нужно постоянно трудиться как детям, так и их родителям. 

Дети, страдающие ДЦП, чаще всего, умственно очень развиты. У них есть способности к языкам, к математике, еще к чему-то. Если он временно не может двигаться физически, значит, у него быстрее двигаются нейроны в голове. В любом случае нужно двигаться вперед и познавать новое. Государству нужно развивать побольше инклюзивных программ, направленных на то, чтобы люди, такие как я, которые, прожив жизнь и преодолев подобный диагноз, могли бы встречаться и делиться опытом в каких-то реабилитационных центрах. Не надо видеть в болезни проблему. Поменяйте отношение к ней. Вопрос, который сотни, тысячи матерей задают - "Почему? За что?" - надо поменять на вопрос - "Зачем? Для чего?"

Для меня ДЦП - это путь. Для того, чтобы я стал таким, каким стал. Например, я усилил контроль над левой рукой, старался держать ее более естественно, что-то в ней носить, либо просто не вынимать ее из кармана. Я себя преодолел, каких-то вещей добился, стал инструктором по специальной системе подготовки, участвовал в программах со спецназом и тренировал службы безопасности - абсолютно здоровых волков.

И еще - обращение к родителям, опекунам и просто небезразличным людям. Забудьте о жалости к вашим детям. Помните: жалость унижает, жалость убивает стремления и сеет комплексы. Примите как данность то, что произошло. Да, ваши дети - иные и требуют к себе больше внимания, заботы, скорее даже участия, но избегайте их жалеть (да и себя тоже). Я перестал жалеть себя, перестал жить с постоянным чувством вины. Я научился чувствовать вкус успеха, замечать позитив в мелочах и ценить каждое мгновение.

Доставим самые важные новости в ваш телефон. Нажмите здесь.