Элина Быстрицкая собирала в Актюбинске кизяк, спасаясь от холода

Ушедшая на 92-м году жизни актриса Элина Быстрицкая в годы Великой Отечественной войны какое-то время жила в Актюбинске (так раньше называли Актобе. - Прим. авт.), передает Tengrinews.kz со ссылкой на "Диапазон". 

Как пишет издание, будущая звезда приехала с фронтовым санитарным поездом. Училась здесь в школе № 11, ухаживала за ранеными в местном военном госпитале.

Упоминания об этом периоде жизни актрисы содержатся в книгах воспоминаний Быстрицкой и ее сестры.

"Наш госпиталь отправили в Уральск на переформирование, но часть личного состава попала в Актюбинск, в том числе и я с мамой и сестренкой, - вспоминает Элина Быстрицкая в автобиографичной книге "Звезды на небе". - Это был тыловой город, где сбились в то время тысячи эвакуированных, раненых. Все школы были заняты госпиталями. Раненые мрачно шутили: из Актюбинска две дороги - в землю и на фронт. Мы хотели на фронт и дожидались приказа. Нам говорили: "Ждите!" В ожидании решения своей судьбы мы снимали комнату у какого-то железнодорожного служащего. Было не только голодно, но и страшно холодно: стояли суровые казахстанские морозы. Уголь и дрова в степном Казахстане стоили неимоверно дорого, и каждый день я уходила в степь собирать кизяки и сухую полынь - единственные доступные нам виды топлива. Они сгорали в одно мгновение, и надо было успеть испечь лепешки на плите. Тепла ждать было нечего.

Вскоре моя настойчивая интеллигентная мама через военкомат все-таки разыскала наш госпиталь в Уральске, и мы отправились туда. Но там долго не задержались - госпиталь перебросили в прифронтовую зону. Так мы попали в только что освобожденный Донецк".

Элина Быстрицкая в роли Аксиньи

Младшая сестра актрисы Софья Быстрицкая поделилась воспоминаниями о жизни в домике с глинобитными полами. Как она написала, в Актюбинск семью привели "непредсказуемые дороги войны".   

"Сегодня мало кто знает, что это такое (глинобитные полы. - Прим. авт). А это на самом деле земляной пол, который вместо мытья надо промазывать свежезамешенным составом из воды, жирной глины и коровьих лепешек. Вы спросите, зачем навоз? Так глины столько не наберешься, где ее брать в солончаках, там даже колодезная вода густосоленая. Процедура как бы несложная: все компоненты в деревянной бадье смешать с этой самой соленой водой и тщательно ногами вымесить, а потом, стоя, естественно, в той самой позе, которая в интеллигентном варианте называется "на карачках", очень ровно и гладко размазать полученную "мастику" по всему полу, не оставляя огрехов или толщин, и потом не входить, пока не высохнет. В комнате, где мы жили, эта работа ложилась на плечи моей сестры", - писала Быстрицкая.

Сначала надо было пойти в степь, набрать этих свежих коровьих лепешек для пола и заодно сухих кизяков на растопку, а уж потом выполнять все вышеописанное.

"Дом стоял на окраине, за ним - капустное поле, уже без капусты (а темно-зеленые крайние капустные листья, если находили, мы в этой самой соленой воде варили и ели), а дальше - степь. И моя бесстрашная сестра ходила туда одна, только хозяйскую собаку брала с собой. Сегодня, начитавшись Сабанеева, я твердо знаю, что это был пойнтер. А тогда и слова-то такого, наверное, не слыхала. Просто была большая и добрая шоколадного цвета собака по кличке Букет", - продолжается повествование.

В один из таких степных походов Элина Быстрицкая каким-то образом оказалась в глубокой яме.

"Выбраться из нее долго не могла, а Букет метался наверху, лаял, скулил, хотел помочь, да не знал как. Уже и смеркаться стало, а в степи ночью еще страшнее, чем днем: шакалы. После множества безуспешных попыток ухватиться за торчащие из краев ямы корни и стебли Элина сообразила - сняла свой солдатский ремень, бросила конец с пряжкой Букету, и пес, упершись всеми четырьмя лапами в землю, вытащил сестру наверх. Многие собаки верно служили людям и совершали героические подвиги. Я чту Букета больше, чем других.

А вернувшись, сестричка моя занялась наведением чистоты с помощью коровьих лепешек. Это ей тогда еще пятнадцати лет не было.

Странно, мы много лет с нею не вспоминали эту историю. Но любовь к собакам она несет через всю жизнь, моя прославленная и великая, самая любимая и дорогая старшая сестра. У меня навсегда осталось чувство вины, что не помогала ей с этим самым навозом, что ленилась растопить печку, сидя дома (это уже попозже, когда мы вернулись домой и я пошла в школу), что съела целый чугунок каши, сваренной на троих, не со зла и не от жадности, а просто по незнанию и с голодухи", - писала сестра актрисы.